Часть 1. Обочина
Он снова здесь, под навесом ресторана через улицу. Свет от фонаря падает на него. Глаза его светятся. Он дрожит, и я пытаюсь определить, не выглядит ли он сегодня немного менее растрепанным. Я давно не видела его выбритым. Сегодня он умыт, а длинные рыжие волосы приглажены, аккуратно завязаны в хвостик. Это дает мне маленькую надежду, но я заставляю себя быть реалистичной.
Он смотрит вверх на мое окно, как делал много ночей подряд. Здесь нет занавесок, а сумрак никогда не рассеивается. Я держу поблизости зажженную лампу, так что окно всегда освещено мягким, приглашающим светом. В те вечера,когда он наблюдает, я стараюсь пройти мимо окна настолько часто, насколько возможно, иногда держа Элси на руках. Я не пытаюсь махнуть ему или даже встретиться с ним взглядом. Я уже давно выяснила, что это заставит его обратиться в бегство, тряся головой и обхватив себя руками за плечи.
Хозяин ресторана никогда его не выгоняет, и я глубоко тронута этой добротой.
Волосы Рэми длиннее, чем обычно,и уже не такие рыженькие. По-моему, он сегодня даже причесан, волосы блестят под уличным освещением, и я вижу следы, оставленные зубчиками расчески.Кажется, он лучше питался в последнее время. И взгляд сегодня не такой пустой. Иксы мне уже не помогут, я давно ушла от них,несмотря на протесты, и поселилась в уютной квартирке, которая казалась мне достаточно большой, но ребенок и всё, что ему сопутствует, сделали ее тесной – просто повернуться негде. Но я не могу переехать. Мысль о Гамбите,который стоит под этим навесом и смотрит на окно квартиры, в которой я больше не живу, ужасно меня огорчает. Интересно, как он нашел меня?
Его взгляд никогда не отрывается от окна, и я обдумываю возможность взять Элси на руки и продемонстрировать ее со всех сторон. Но я отказываюсь от этой идеи, потому что она весь день была очень беспокойна и не хотела засыпать.Вместо этого я снимаю свитер и, оставшись в комбинации, останавливаюсь в круге света от лампы. Я стою очень спокойно, надеясь, что даже с расстояния он может ощутить тепло и гладкость моих плеч.
Его лицо кажется мне невероятно красивым, губы слегка приоткрыты. Я понимаю,что, не отрываясь, смотрю вниз, прямо ему в глаза, и прикусываю щеку, опасаясь,что моя рассеянность заставит его сбежать. Странно, но он не отводит взгляда и не двигается с места. Он смотрит на меня несколько минут, а потом улыбается такой потрясающей улыбкой, что я вынуждена вцепиться в оконные рамы, чтобы не выпасть из окна. Слегка кивнув, он уходит вниз по улице неторопливым шагом, а я всхлипываю, смеюсь и раздумываю, что бы все это значило.
Вытираю слезы тыльной стороной ладони и отхожу от окна. Растянувшись на кровати, я радуюсь тишине своего дома, спокойному дыханию спящего ребенка и мысленно возвращаюсь на более чем два года назад. Я помню, как он с ужасом в глазах трясся на больничной койке. Рэми, мой милый Рэми, Я знаю, что он был у Злыдня. Тот ставил на нем эксперименты, да. Но какими страшными они не были - никто не сведовал. Он был покрыт синяками и едва затянувшимися ранами. Они были единственными свидетельствами того, что случилось с ним. Не знаю, как много он помнил, потому что он не мог или не хотел об этом говорить. Он неподвижно лежал на боку на своей больничной койке, взгляд отрешенный, а лицо искажено страхом. Мое сердце разрывалось, когда он вздрагивал от малейшего прикосновения которые я наконец-то научилась контролировать и не причинять ими ему вред. Я так долго тосковала по нему, а сейчас даже не могла обнять его или погладить по лицу.
Было очевидно, что его разум страдал гораздо больше, чем тело, а физические повреждения излечивались достаточно быстро. Он ел, когда перед ним ставили еду, и принимал душ, когда его отводили в ванную. Он вел себя апатично,вяло реагировал, когда с ним заговаривали, но сам никогда не пытался пойти на контакт. Гамбит был самым экспрессивным человеком, которого я когда-либо видела, и теперь я старалась не плакать, когда он отвечал на вопросы односложными междометиями. Похоже, что его подвергли большой психологической атаке. Он всегда был склонен к суициду, вероятно, его желания пытались выбраться на поверхность. Он вел бесконечную внутреннюю борьбу с собой, вынашивая самые темные чувства в своей душе, и вконец сломался. Как карточный домик.
Доктора ничего больше не могли сделать, чтобы вылечить его тело, и предложили нам найти заведение соответствующего профиля, чтобы заняться его поврежденным мозгом. В глубине души я боялась, что это будет худшим из того,что мы могли сделать для Рэми. Я каким-то образом знала, что запереть его в четырех стенах - означает загнать его еще глубже в то темное и страшное место,в котором он сейчас находился.
Это было, возможно, самым серьезным решением в моей жизни, принятым в тот момент, когда я сама была особенно уязвима. Беременная, чего Гамбит даже не был в состоянии осознать, я провела месяцы, беспокоясь о нем и стараясь научиться думать, как он. А сейчас я не знала, как достучаться до человека,который сидел передо мной, уставившись в пол, свесив руки между колен.
Когда мы его забрали в Школу, Профессор и Джин не раз пытались докопаться до его сознания. Они чувствовали ту боль, то безразличие, которое испытывал креол,ужасались, в какую глубокую депрессию смог загнать его Синистер. Сомневаюсь,что когда-нибудь узнаю причину, но однажды ночью он сумел ускользнуть от нас.
Всей командой мы искали его, но он сумел снова активизировать свои телепатический щиты. Рэми не представлял собой угрозы для окружающих и не был замешан ни в каком преступлении. Он просто ушел от всех, кого знал. Люди делают это каждый день.
Позже человек, похожий по описанию на рыжего паршивца с необычными глазами, был замечен в пункте раздачи горячего супа для бедных на Джи-стрит. В этом месте пахло, как в школьном кафетерии,воздух был насыщен запахом большого количества еды, которую неоднократно разогревали. Спокойный человек, поприветствовавший нас, опознал Гамбита по фото. Он разговаривал с нами неохотно, возможно, думая, что защищает его. Меня огорчило, что он не хочет говорить, но я была уверена, что этот человек ни слова не скажет о том, что креол ему рассказывал.
Он слонялся по улицам, и кто знает, где он мог находится в какой-либо момент.Волверин однажды подобрался к нему достаточно близко, чтобы выяснить, по крайней мере, что он не был болен или ранен. Но он совершил ужасную ошибку. В тот день поздно вечером я открыла дверь своей комнаты и обнаружила его и Джину, прислонившихся к дверному косяку, с жалким и виноватым выражением на лицах. Волверин был не в состоянии убедить Рэми вернуться домой, и эта неудача разрывала его на части. Я тоже чувствовала себя виноватой в том, что случилось. Я не смогла его защитить – его украли прямо у меня из рук… Джина постаралась меня успокоить и обнять, мой огромный живот между нами. Поглотив набежавшие слезы, через несколько секунд я отодвинулась и пошла варить кофе.
Волверин сказал, что Гамбит напоминает ему ветеранов, вернувшихся из Вьетнама, настолько переполненных всем тем, что им пришлось пережить, что они не чувствуют себя комфортно нигде, кроме как на улице. Я вдруг подумала, что после той войны прошло очень много времени, и начала плакать, что еще больше огорчило Логана и Джин.
Потом родилась Элси, здоровая и прекрасная, и в тот момент мне не хватало ее отца больше, чем когда-либо прежде. Сердце вырывалось у меня из груди, когда я наблюдала за счастливыми отцами, приходившими каждый вечер полюбоваться своими новорожденными чадами. Я тихо плакала в своей комнате,стараясь не привлекать внимания медсестер или остальных Иксменов, которые приходили поддержать меня: их жалость я была бы не в состоянии выдержать. На следующий день после рождения Элси одна из медсестер сообщила, что какой-то странный, неухоженный мужчина заглядывает в окна ординаторской. Он, казалось, сосредоточил внимание на моей девочке, и медсестра встревожилась. У меня во рту пересохло. Я с трудом выбиралась из постели, а медсестра суетилась вокруг. Пока я шаркала по коридору, мужчина исчез. Я разревелась, прислонившись к стене, слишком измученная, чтобы сдерживать эмоции.
Я отмечала течение времени по тому, насколько подрастала красноглазенькая Элси. Станет ли когда-нибудь ее отец частью ее жизни? Я боюсь, что он обречен навсегда остаться на обочине,заглядывать в окна, пока жизнь будет идти мимо него. Будет ли он стоять в полутьме кулис, наблюдая за маленькой балериной, которую никогда не встречал? Будет ли блуждать по краю поля, достаточно близко, чтобы разглядеть лица маленьких хоккеистов? Я ушла от Икс-менов. Мне не следовало больше находится в школе. Меня уговаривали всеми, но я чувствовала себя слишком измученной. Я не могла смотреть, какими сочувствующими взглядами меня окружали.Я решила отдалиться и успокоится, заверив всех, что справлюсь сама. Не знаю,поверили или нет, но кто-нибудь, да и наведается ко мне, Джина или Шторм,Циклоп или Волверин.
Я внимательно слежу за погодой, начиная волноваться, если температура падает ниже нуля. Я думаю о том, есть ли у Гамбита место,где можно согреться и выспаться, найдется ли где-нибудь для него горячий ужин.Я молюсь, чтобы никто не обидел его и чтобы у него была теплая куртка.
Я знаю, он наблюдает за мной, когда я гуляю с Элси. Я иду медленно и провожу некоторое время на игровой площадке, чтобы мой«преследователь» мог наглядеться. Однажды я специально оставила на скамейке маленькую формочку, с которой Элси играла в песочнице.Конечно, я не могла оглянуться, чтобы посмотреть, успел ли Рэми взять ее или она досталась кому-нибудь еще. Наконец, я заснула, молясь, как и каждую ночь, о том,чтобы Гамбит был в безопасности. Дни проходили, наполненные работой и заботами об Элси, а вечера я проводила около окна моей спальни. Креол стоит под навесом ресторана каждый вечер.Каждый вечер он встречает мой взгляд – и не бросается бежать. И обязательно,прежде чем уйти, улыбается мне.
Но сегодня что-то изменилось. Как и всю прошедшую неделю, он аккуратно причесан, а его одежда выглядит чистой и отглаженной. Он смотрит мне в глаза,как мне кажется, целый час, потом улыбается, но сегодня, вместо того, чтобы повернуться и уйти, он переходит улицу.
Я знаю, что он идет сюда, и нервничаю, проношусь по квартире, по пути подбирая игрушки, одежду и один крошечный ботиночек. Когда звенит звонок, я чувствую,как стучит мое сердце, и у меня не хватает соображения положить куда-нибудь груду вещей Элси, которые я держу в руках.
Я рывком открываю дверь – и впервые за столько лет оказываюсь лицом к лицу с Рэми. Нужно поприветствовать его, но слова не получаются. Он улыбается – и я вижу отражение человека, которого знала когда-то.
-Можно войти, cherie? – спрашивает он,и его голос звучит восхитительно, его акцент слышится совершенно обычно, но в то же время, это как что-то позабытое, но желанное. Я киваю, по-прежнему не в состоянии говорить. И делаю шаг в сторону, чтобы пропустить его.
Гамбит жадно осматривается вокруг. Я кладу свою ношу в кресло и впиваюсь в него взглядом.
-Хочешь есть? – спрашиваю я. Он качает головой и снова улыбается. Я хочу броситься к нему и обнять с такой силой, чтобы сломать ребра, хочу покрыть поцелуями его щеки, глаза, подбородок, губы и почувствовать языком его кожу,хочу расстегнуть его рубашку и стянуть ее с его плеч, чтобы провести ладонями по его груди. Вместо этого я держу руки по швам.
-Давай сядем, - говорю я, подводя его к дивану. Он садится, а потом быстро привстает, чтобы взять в руки второй ботиночек Элси. Он держит его огрубелыми руками, и я не могу не думать, отчего они стали такими. Он снова опускается на диван, и на его лице появляется выражение восхищения.
-Какой крохотный, - удивленно произносит он.
-Хочешь ее увидеть? Я могу разбудить ее.
-Нет, не нужно ее будить, - отвечает он, и я невольно думаю, что он боится встретиться с ней. Он продолжает держать ботиночек, и мне кажется, я вижу слезы на его глазах.
-Как ты, Рэми? – Я отваживаюсь на небольшой прямой контакт и дотрагиваюсь до его руки. Он позволяет мне согреть его холодные пальцы в своих руках, и я стараюсь сглотнуть комок, появившийся у меня в горле.
-У меня есть работа, Роуг, - говорит он со спокойной гордостью. – Я подновляю мебель в магазине подержанной мебели. Хозяин даже согласился сдать мне комнату за складом. Я подумала, что представить его за такой работой несколько сложно. Тем не менее, я произношу:
-Не сомневаюсь, что у тебя хорошо получается.
-Гамбиту нравится. Есть что-то удовлетворяющее в том, чтобы заделывать трещины.
Слезы начинают течь по моим щекам, и я ничего не могу с этим поделать. Надеюсь,они его не отпугнут. Я хочу, чтобы он продолжал рассказывать, обволакивая меня звуком своего голоса. Он сжимает мою руку, и я чувствую, как мое сердце начинает бешено биться.
-Мамочка, я проснулась, - доносится от дверей сонный голос Элси. Она наловчилась, к моему величайшему огорчению, вылезать из своей кроватки. Ее желтое одеяло тащится за ней по полу, когда она ковыляет к нам.
-Я вижу, - усмехаюсь я, схватив ее в охапку. Тепло и вес ее маленького тела успокаивают меня.. Элси сосет палец и разглядывает Гамбита с удивительным спокойствием, принимая во внимание, как это необычно для нее – обнаружить незнакомого дядю в мамочкиной гостиной. Не знаю, умеет ли он, или умел ли, обращаться с детьми.
-Элси, это … Рэми.
-Привет, - говорит Элси застенчиво, протягивая ему обслюнявленный палец.Он берет ее крошечную ладошку своими загрубелыми руками, и я вижу слезы,дрожащие на его нижних веках. Хотя, возможно, мне это только показалось.
-Привет, Элси, - отвечает он тихо,продолжая держать ее руку. Его глаза не отрываются от ее маленького,раскрасневшегося личика, от ярко-красных, таких же,как у него, глазок. Наконец, он поднимает на меня взгляд и улыбается.

– Merci за это… за то, что разрешила войти.
-Добро пожаловать в любое время, когда захочешь. Послушай, почему бы тебе ни прийти завтра на ужин? – Я задерживаю дыхание, надеясь, что не напугала его. Элси вытягивает у Гамбита свою руку, снова засовывает пальцы себе в рот, утыкается носом мне в плечо и засыпает.
Креол улыбается, глядя на своего спящего ребенка, и снова поворачивается ко мне.
-Я бы хотел. А теперь я, пожалуй, лучше пойду.
Я хочу взмолиться, чтобы он остался и поговорил со мной, позволил мне держать его в объятиях, но я знаю, что должна делать то, что соответствует его уровню комфорта. Я ждала два года – и буду ждать еще столько, сколько ему будет нужно.
Он скованно встает и идет к двери. Я иду за ним, держа Элси на руках.
-В шесть часов, хорошо? – спрашиваю я.
-Я вернусь, cherie, - отвечает он спокойно, а потом наклоняется, чтобы поцеловать мягкие локоны Элси. Он поднимает голову и касается моих губ осторожным поцелуем. И с улыбкой закрывает за собой дверь.
Я смаргиваю слезы, ком боли и тревоги нарастает в моей груди. Я быстро иду через комнаты, стараясь не разбудить моего ребенка, и встаю около окна, в желтом свете лампы, наблюдая, как Гамбит переходит улицу. Уже на другой стороне он оборачивается, смотрит на меня, машет мне рукой – и уходит.
-Буду ждать, - шепчу я. И оставляю лампу включенной.