Коноэ-сан работал в Энма-Чо так долго, что начинал порою сомневаться, была ли вообще у него жизнь до Мейфу. Всё его существование неразрывно связывалось с департаментом. Заблудшие и потерянные души были его главной заботой; наполненная лишним бюрократизмом, но любимая и дорогая служба являлась смыслом теперешней жизни; чаепития и беседы в замке Графа оказались приемлемой альтернативой задушевной дружбы; подчинённые и коллеги отчасти заменяли семью и детей.
Нельзя сказать, что Коноэ горячо обожал всех своих сотрудников, но за годы и десятилетия совместной работы он всё же привязался к ним, к каждому по-своему. И отчасти в беспокойстве за них, а в основном, конечно, от скуки и привычки всё замечать, он внимательно наблюдал за подчинёнными, стараясь понять характер каждого, узнать склонности, привычки, особенности и слабости. Коноэ вообще неплохо разбирался в человеческой натуре, а ежедневные наблюдения помогали ему составить верное представление обо всех своих коллегах. Шеф чувствовал себя уверенным, зная, чего ожидать от каждого сотрудника, и ощущал некоторое превосходство, полагая, что ни один из них не сможет его удивить.
Они и не удивляли.
Например, Коноэ, сам отличаясь вспыльчивым характером, никогда не мог спокойно выносить дурацкие выходки Цузуки и давал волю гневу, столкнувшись с очередной глупостью старейшего шинигами отдела. Но, потакая своему темпераменту, шеф тем не менее понимал, что иначе себя вести Цузуки просто не умеет, и в душе давно смирился с этим.
Чудачества Ватари и его попортившие немало крови всему департаменту эксперименты Коноэ тоже принимал как данность, понимая, что эксцентричность и неуёмный энтузиазм учёного являются неотъемлимой частью его весёлой жизнерадостной натуры. Сияющий, восторженный и умный Ватари был словно лучик солнечного света для обитателей Мейфу и это дорогого стоило.
Тацуми, секретарь Коноэ, отличался достойным подражания трудолюбием, стремлением к порядку и экономии, умением всех построить и добиться необычайной исполнительности. В принципе, секретарь был идеальным работником. Правда для шефа отнюдь не являлись секретом гуляющие по департаменту слухи об истинном статусе Тацуми и его стремлении захватить власть. Но Коноэ лишь усмехался в ответ на подобные домыслы. Как бы там ни было, он гордился Тацуми больше, чем любым другим сотрудником.
Одними из особенно ценимых шефом качеств секретаря были его необычайные пунктуальность и педантизм. Тацуми практически жил на работе, никогда не опаздывал, приходил в департамент раньше всех, открывал все совещания и успевал следить за порядком. По Тацуми можно было сверять часы и смело ставить последнюю йену на то, что в семь утра он уже сидит в кабинете.
Коноэ всё это прекрасно знал, наблюдая одну и ту же картину изо дня в день в течении десятилетий. Тем больше было его удивление, когда однажды, явившись в зал заседаний для очередной планёрки, он обнаружил, что двери заперты, а секретаря и близко нет. Коноэ посмотрел на часы, поднёс их к уху, потряс, снова посмотрел. Стрелки преданно стояли на восьми и семи. Строго говоря, до официального начала рабочего дня оставалось ещё двадцать пять минут, так что обвинять секретаря в опоздании было бы несправедливо. Но всё же столь нетипичная для Тацуми задержка удивляла.
Хмыкнув, Коноэ сам отпер зал, вошёл и, усевшись в президиуме, принялся просматривать свои записи, чтобы ничего не упустить в будущей речи. Вскоре появились первые сотрудники, здороваясь и обмениваясь традиционными вежливыми вопросами. До начала совещания оставались считанные минуты. Коноэ окинул подчинённых взглядом, откашлялся, видя, что сегодня ему самому придётся открывать собрание, и приготовился говорить.
Но тут дверь отворилась, пропуская невозмутимого и как обычно собранного секретаря. Без одной минуты девять, автоматически отметил шеф, всё-таки Тацуми безупречен. Хотя, честно говоря, что-то в его облике неуловимо противоречило безупречности. Нахмурившись, Коноэ проводил взглядом высокую фигуру секретаря, сразу же направившегося к трибуне, и, пока тот открывал папку, внимательно смотрел, пытаясь понять, что же в его облике так смущает.
Тацуми выглядел как всегда аккуратным, подтянутым и строгим. Идеальная стрижка, элегантная оправа очков, коричневый костюм без единой складочки, бежевая рубашка, застёгнутая на все пуговицы, даже верхнюю, что было прекрасно видно, учитывая отсутствие галстука... Вот в чём дело! Коноэ чуть не присвистнул от удивления. Секретарь явился в департамент без галстука, что было поистине беспрецедентно.
Интересно, как и где Тацуми облачался в такой спешке, что забыл про галстук? Коноэ вздохнул, предполагая, что этого он не узнает. Не приставать же к сотруднику с подобными вопросами! А жаль, шеф очень не любил, когда его наблюдения оказывались неудовлетворительными.
Тут дверь вновь хлопнула, и в зале возник Ватари, сияющий и вдохновенный. Опоздал на три минуты, отметил Коноэ, наверняка заэкспериментировался в своей лаборатории. Ватари взмахнул рукой, извиняюще улыбнулся, и, стараясь никому не помешать, стал пробираться на своё место. Проходя мимо второго ряда, он повернулся, чтобы кивнуть Цузуки, здороваясь с ним. При этом волосы его взметнулись, и Коноэ уставился на них во все глаза. Длинный золотистый хвост был туго перевязан галстуком. Любимым синим в мелкую красную полосочку галстуком секретаря департамента.