Есть в ночи особое время, когда самые добрые и милые люди вздрагивают во сне от кошмаров, достопочтенных жен преследуют мысли о темнокожих возницах, гладиаторах и вражеских воинах, а один из пьяных друзей, гуляющих с веселой компанией в таверне, неожиданно отчаянно и страстно начинает припоминать, есть ли у него на поясе нож…
Именно в такой час огарки свечей отчаянно корчились в высоких альковах боковой колоннады, встревоженные отдающимися от стен звуками шагов.
Двое людей шли по галерее, и их длинные угловатые тени змеились по колоннам и замершим в нишах молчаливо-беспомощным фигурам святых.
- У нас осталось слишком мало времени, ты знаешь, - женский голос был практически полностью заглушен низко опущенными ей на лицо складками глубокого капюшона, но уверенная властность ее интонаций заставила летучих мышей на балках глубже затаиться в тенях, ибо негоже грязным тварям показываться на глаза высокой особе королевской крови. Темные своды молчаливо взмывали вверх, прочь от них, будто чуть слышные из-под длинной шелковой накидки слова могли шокировать или напугать мертвый холодный камень.
Что ж, многовековые стены имели на это право. Одно понимание сказанного ей уже следовало бы рассматривать, как государственную измену. Но мягко резонирующий эхом невозмутимый голос мужчины выдавал душу, которая мертвее и холоднее любого камня.
- Не беспокойтесь, миледи. Вы можете на меня положиться, - он тоже носил длинный плащ, но свободно развевающиеся фалды темной роскошной ткани не собирались, да и не способны были скрыть от глаз военную выправку говорящего. Сброшенный капюшон небрежно ниспадал по широкой гордой спине, и танцующее пламя свечей заворожено касалось холодного чуть серебристого водопада его длинных волос.
- А те двое? Насколько они надежны? – голос женщины чуть подрагивал, выдавая легкую нервозность.
- Они присягнут Вам сегодня своей кровью и жизнью, принцесса, - холодный уверенный голос оставался по-прежнему пуст и равнодушен. – И если любой из них покажется Вам недостаточно искренним, я лично позабочусь о том, чтобы устранить его.
Тени на стенах и колоннах замерли, запечатлевая странный долгий взгляд, которым женщина одарила его после этих слов, но ее спутник остался совершенно безразличным.
- Сюда, пожалуйста, миледи, прошу Вас. Позвольте мне показать их Вам, прежде чем Вы будете официально представлены.
Древний мрак за одной из колонн поглотил их, и через мгновение обе фигуры будто бы растворились в стене. Напуганные свечи постепенно успокоились, снова взмывая вверх языками живого пламени, затихли встревоженные летучие мыши, и только эхо еще некоторое время нашептывало камням отголоски шагов и голосов, тревожась довериться ненадежной тишине.
* * *
Спускаясь по знакомым ступеням тайного хода, он молча смотрел вперед.
Пути назад больше не было. Отступать теперь просто глупо. В конце концов, ведь именно он и стоял у истоков заговора.
Древнее противостояние планеты и спутника, борьба Земли против метрополии Луны, угнетение корней, породивших якобы высшую расу лунных жителей и прочий патриотический бред давно уже намозолили ему язык.
И он, и принцесса – оба прекрасно понимали, что за всеми этими красивыми идеями защиты попранных прав их Великой Родины, стояли банальное честолюбие и темная страсть.
В его случае, страсть к власти.
О, он был рожден с этой страстью в крови, но, увы, оказался абсолютно лишен права на претворение ее в жизнь. Впрочем, равно как и чувства Родины. Вышло так, что он одновременно принадлежал сразу к двум сильнейшим семьям земной империи, но важнейший политический брак, который должен был сплотить могучие кланы Севера и Восточного Архипелага, не привел ни к чему, кроме рождения смуглокожего, но светловолосого и светлоглазого ребенка. Ребенка, родители которого скорее ненавидели, чем любили друг дуга и так и не смогли ужиться под одной крышей. С самого его детства семьи не переставали делить общего наследника, так что, едва успев прожить год на жарких и влажных островах, он уже снова отправлялся на холодный ледяной север, чтобы затем, чуть успев освоиться в никогда не тающих снегах полюса, снова быть отосланным на Архипелаг. В результате ни та, ни другая земля так и не стали в его сознании Домом.… Хотя, возможно, причиной тому было отношение к нему в обеих семьях. Или, проще говоря, полное отсутствие такового. Его отбирали у чужих, но, отобрав, своим признавать не желали.
Одним словом, своим он так никому и не стал, по достижению совершеннолетия избрав военную службу при дворе Его Величества короля Эндимиона Первого.
Там он и познакомился с девушкой, ставшей впоследствии одним из главных союзников и основным пунктом его плана.
Гордая принцесса, которая по законам наследования должна была бы стать наследницей всего земного королевства, но благодаря сомнительному капризу судьбы, стоившему жизни обеим ее родителям, оказалась выброшена с основных ветвей генеалогического древа королевской семьи и выросла при дворе в жалкой роли сомнительной приживалки.
Как и он, она имела прекрасное чистейшее происхождение, но не имела будущего. Как и он, она была молода и красива, но, как и его, ее никто не любил.
Но у них оказалось и еще кое-что общее и помимо этого - единая цель.
- Скажи честно, ты не думаешь, что потом мы еще пожалеем об этом, - обычно весьма жесткий голос идущей за ним женщины коснулся его затылка, на мгновение удивив его горькой интонацией и неожиданной мягкостью звучания.
- Возможно, - тихо и честно ответил он. – Вполне возможно.
Она только вздохнула, и все что он мог предложить ей, помимо малоутешительной правды этих слов, было легкое утешающие пожатие длинных и смуглых пальцев поверх ее белой руки.
Вот уже около года они были любовниками. Кто-то мог бы сказать, что встретились два одиночества, но все было гораздо проще: они прекрасно понимали и взаимно использовали друг друга. О какой-либо любви или хотя бы страсти и речи быть не могло.
Она была глупо и безнадежно влюблена в свою несостоявшуюся партию – юного сына короля Эндимиона, в качестве почетного заложника воспитывающегося на Луне при дворе королевы Серены. Он редко появлялся на Земле и, по слухам, был влюблен в малолетнюю наследницу Луны. Их брак казался вполне возможным, поскольку в соответствии с матриархальными традициями метрополии ставил Землю в еще более зависимое и бесправное положение.
Так что у принцессы было сразу две причины, чтобы со всем отчаянием отдаться их опасному делу.
Ее пальцы на мгновение сжались в его руке, потом снова расслабились. Он знал, ей не часто доводилось почувствовать ласку чужого прикосновения. Опасаясь раскрытия их заговора, они не так уж и часто виделись…
И нельзя сказать, чтобы он хоть сколько-нибудь сожалел об этом. Конечно, он глубоко уважал ее за мрачную волю и непреклонную целеустремленность, но его ничуть не коробило, что отнюдь не он наполнял все ее мечты. Честно говоря, полукровка никогда не чувствовал в себе способность испытывать любовь. Просто не понимал: зачем? Какой смысл и какое удовольствие, так мучиться из-за другого человека. Ради потных объятий в темноте? Ерунда какая-то…
К тому же это у него было и без всякой любви, а коротких и сдержанных проявлений вежливой нежности к его партнеру - принцессе было более чем достаточно для его холодной натуры.
По-прежнему чуть поддерживая молодую женщину за руку, он помог ей спуститься вниз, где тесная, но удивительно высокая зала буквально захлебывалась в живом свете бесчисленных свечей. Темным призраком среди них вырисовывался силуэт молодого человека, неподвижно застывшего у одного из лучей вырезанной на полу земной пентаграммы.
Увидев их, он склонился в учтивом поклоне, и полы длинной темной мантии на миг открыли взору тускло-золотистую чешую гвардии Его Святейшества.
Сереброволосый аристократ кивнул ему в ответ, в очередной раз подмечая исключительную пунктуальность и исполнительность молодого человека. Можно было ни на минуту не сомневаться, что в отличие от еще одного участника их заговора, он будет на месте точно в нужное время.
Представитель низшей аристократии - юноша принадлежал к тому типу людей, которых принято называть арийцами, и поражал окружающих своей приверженностью к соблюдению правил, о чем говорили хотя бы его вьющиеся светлые волосы, вопреки главенствующей при дворе моде безжалостно обрезанные в соответствии с никем особенно не соблюдаемыми традициями храмовой охраны.
Возможно, именно подобное чистоплюйство в сочетании с не впечатляющими корнями и мешало продвижению этого исключительно одаренного офицера по служебной лестнице. А учитывая то, что кроме блистательного ума его отличало и редкое честолюбие, молодой человек стал одним из самых надежных звеньев в их заговоре.
К тому же он был допущен к закрытым церковным книгам, из которых черпал знания о черной магии, столь необходимой для их плана. И даже несмотря на полнейшее отсутствие личной симпатии, старший мужчина искренне уважал его способности и холодный невозмутимый нрав.
Что же касается третьего и во всех отношениях последнего участника заговора, им пришлось прождать еще около получаса, прежде чем наверху послышался какой-то шум, и, на ходу напяливая на себя мантию, по лестнице буквально скатился хорошо одетый, но слегка растрепанный темноволосый мужчина. Последние три ступени не удостоились его внимания, поскольку он их просто перепрыгнул, и роскошная грива вольных темных кудрей соскользнула ему за плечи, открывая взгляду ясные светло-синие глаза и ослепительно искреннюю улыбку.
- Что? – радостно выдохнул он, заметив, мягко говоря, слегка недовольные взгляды принцессы и храмового воина. – Не может быть, чтобы я опять опоздал!
- Миледи, раз все мы здесь, думаю, стоит, наконец, перейти к делу, - в принципе совершенно не удивленный поведением вновьприбывшего, полукровка повернулся к принцессе.
На самом деле он просто не хотел, чтобы этот маленький инцидент как обычно вылился в недостойную их всех перепалку. До недавнего времени он и сам сомневался, стоило ли включать этого человека в задуманное ими предприятие, но про себя был в нем абсолютно уверен.
Байстрюк – побочный сын главы одной из самых богатых семей, парень имел все, о чем только можно мечтать. У него были средства, вкус и привлекательная внешность. Его любили женщины, и он тоже очень-очень их любил и способен был любить их в еще больших количествах. Но (удивительная особенность характера!) обворожительный и очаровательный с ничего не значащими для него незнакомцами (в особенности представительницами противоположного пола), он совершенно не умел сдерживать свои чувства в обществе людей, от которых зависела его судьба. В результате, собственный отец отрекся от него, и весь двор чурался его особы, зная, что язык за зубами он держать не будет.
Больших усилий стоило убедить принцессу принять его кандидатуру. Но для себя сереброволосый аристократ знал: при всем своем прямодушии и бесхитростности, парень далеко не так прост, как хочет казаться, и не подставит ни себя, ни своих товарищей.
А уж в бойцовских качествах этого заядлого задиры и дуэлянта сомневаться и вовсе не приходилось.
- Господа, вы все знаете, зачем мы здесь собрались, - начала принцесса и хотя ее фраза в сущности даже и не была по своей природе вопросом незамедлительно удостоилась ответом.
- Да, чтобы вынести на фиг старину Эндимиона и его прогнившее правительство, - с энтузиазмом выдохнул темноволосый заговорщик, пришедший последним.
Три пары глаз: карие, темно-темно синие и блекло-ледяные – одарили его предупреждающим взглядом, и, изобразив на лице слегка озадаченное выражение, бедолага неохотно затих.
- Нас всего четверо, - женский голос купался в подрагивающем свете свечей и уносился вверх. – Нас слишком мало, но мы не можем рисковать, привлекая на нашу сторону сомнительных союзников из приближенных дворян. Поэтому во имя восстановления прав нашей родины – Земли, избавления от гегемонии Луны и воцарения неподвластного завоевателям владыки, здесь и сейчас мы призовем на нашу сторону одного единственного союзника, который даст нам силу и власть для исполнения нашей великой миссии.
Тонкая длинная рука угловатым движением откинула капюшон, и роскошная масса волнистых темно-рыжих волос хлынула по плечам молодой женщины. Извлеченный ею из-под мантии кубок вспыхнул в свете живого пламени одним большим кровавым рубином, и принцесса протянула его в центр маленького круга образованного их четырьмя фигурами в самой сердцевине пентаграммы. Мгновение – тонкие пальцы разжались, но кубок так и остался парить между ними в воздухе, пугая и маня заговорщиков.
Воин из храмовой гвардии первым шагнул вперед. Скупо сверкнул короткий клинок, и из запястья поднятой над чашей левой руки молодого офицера сорвалась и гулко упала на дно кубка первая почти черная капля.
- Во имя Земли, я отрекаюсь от своего имени, чтобы телом, душой и сердцем своим служить моей Королеве, какова бы ни была ее воля, - капли крови монотонно падали на дно кубка, и точно таким же монотонным, ничего не выражающим голосом произнес он им же самим составленную в соответствии с требованиями древнего обряда формулировку. – Во имя ее, присягаю темному духу Металлии, дабы привнести власть и силу ада под знамена моей Королевы, с благодарностью и почтением принимая от нее имя хранителя Земли…
- Джедайт, - четко выдохнула принцесса, неотрывно глядя на чуть склоненную перед ней светловолосую голову.
- Джедайт, - повторил он и, снова чуть поклонившись, зажал себе запястье правой рукой и отошел в сторону.
Все посмотрели на темноволосого, и на этот раз он не заставил себя ждать, широким жестом распахав себе чуть ли не полруки. Блестящая кровь сильным пульсирующим потоком хлынула в бокал и мимо него.
- Черт, больно, - прошипел он. – Ну, как там… Во имя Земли, отрекаюсь от имени, чтобы служить Королеве, чего бы не взбрело ей в голову, бла-бла-бла, что-то там про Металлию…
- Присягаю темному духу Металии, дабы привнести власть и силу ада под знамена моей Королевы, - с трудом подавляя раздражение в своем голосе, зашипел на него воин храма. По всему было видно, что он не слишком верил в умственные способности их союзника, но такого, похоже, не ожидал даже он.
- Вот, все как он сказал, - сквозь невольную гримасу боли, радостно просияла на них белозубая улыбка. – Ну, какое там имя мне дадут? А то я тут кровью истекаю.
- Нефрит…
Старший мужчина позволил себе чуть изогнуть левую бровь, в голосе принцессы, в том, как она смотрела на горделиво веселое выражение лица темноволосого, отчетливо чувствовалось расположение. Забавно, а он опасался, что она будет недовольна. Но, в конце концов, она же всего лишь слабая женщина.
- Нефрит? Это в смысле… ха-ха! – посмеиваясь, дамский любимчик отступил от чаши, заматывая раненую руку плащом.
Вот и настала его очередь. Один шаг, лезвие кинжала лизнуло поперек вены, и тяжкие капли звучно воссоединились с чужой кровью в почти что полном бокале.
- Во имя Земли, я отрекаюсь от своего имени, чтобы телом, душой и сердцем своим служить моей Королеве, какова бы ни была ее воля, - он смотрел ей в лицо, машинально повторяя заученные слова и, одновременно размышляя о том, сможет ли принцесса завершить обряд как положено без дополнительного давления с его стороны. Кровь медленно падала вниз крупными редкими каплями.– Во имя ее, присягаю темному духу Металлии, дабы привнести власть и силу ада под знамена моей Королевы, с благодарностью и почтением принимая от нее имя хранителя Земли…
- Кунсайт, - четко произнесла она, глядя ему прямо в глаза.
- Кунсайт, - равнодушно согласился он, не зажимая раны, взял бокал в правую руку и, склонившись, подал его женщине, которую только что назвал Королевой.
- Я… принимаю Вашу клятву на крови, господа… хранители Земли, - чуть запинаясь, принцесса забрала протянутый кубок. Глаза ее горели каким-то нехорошим, тревожным огнем. – И в свою очередь, я также отрекаюсь от своего имени, чтобы во славу Металии принять имя… - она замерла на мгновение, а затем, без всякого нажима со стороны своего любовника, подняла бокал с кровью к губам и неторопливо уверенно осушила его до самого дна.
Трое мужчин терпеливо ждали, что она скажет, и когда женщина, наконец, опустила бокал, молчаливо склонились, не выдержав почти безумного пламени ее глаз.
- Имя Королева Берил, - возбужденно выдохнула она. – Во имя Металлии, Берил.
Неожиданный порыв ветра метнулся вверх по стенам, задувая и опрокидывая свечи. Волосы и темные накидки заговорщиков бешено заметались из стороны в сторону, и по окоему пентаграммы заиграли фиолетовым пламенем иероглифы запретного магического языка.
Хм, запретного…
Про себя уже расшифровывая начало пророчества, Кунсайт (надо привыкнуть называть себя так) отчетливо разобрал, как храмовый воин, отныне носящий имя Джедайт, читает вслух и сразу же переводит предсказание:
- В гробнице Эртаар на месте битвы древних богов вам дано будет найти источник силы. Возьмите его, и вся власть силы отдастся вам. Пусть он станет скипетром власти вашей правительницы, которая поведет вас против Луны. Не медлите.
Символы вспыхнули ярче, а затем внезапно потухли, и лишь несколько чудом уцелевших огарков мерцали на полу.
Четверо людей долго молчали в воцарившейся полутьме, а потом новоявленная королева глухо сказала:
- Это было предначертание. Нам дано сделать это. Металлия поможет нам.
- Было бы неплохо, - пробурчал Нефрит, но Джедайт двинул его локтем под дых, и он замолчал.
- Вы отправляетесь немедленно. Все вы трое, - темные глаза женщины пылали кровавым огнем, и подсвеченное снизу лицо ее казалось почти страшным. – Отправляйтесь немедленно. От этого теперь зависят наши жизни и наше будущее.
- Слушаемся, Королева, - в голос выдохнули все трое.
- Встречаемся у конюшни, - шепнул Джедайт, и они с Нефритом сами не заметили, как поспешили скорее убраться из подземной залы.
- Кунсайт… - ее голос будто бы попробовал на вкус его новое имя.
- Да, моя Королева, - ему тоже не терпелось уйти, но он слишком ценил свое личное влияние на молодую женщину, чтобы позволить себе делать то, что ему хотелось.
- Кунсайт, просто… сделайте это. Найдите мне скипетр.
- Можете положиться на меня, моя Королева, - он шагнул к ней, подумал о том, чтобы опуститься на одно колено, но передумал и, подняв бледную тонкую руку к губам, чувственно припал к ее пальцам.
- Я рассчитываю на тебя, Кунсайт, и… - пальцы другой ее руки на несколько секунд зарылись ему в волосы, - возвращайся скорее.
Он выпрямился и молча кивнул.
Он приблизительно представлял себе, где расположены те земли, о которых говорилось в пророчестве. По всему выходило, что, чтобы добраться туда, им потребуется несколько месяцев.
