Я достаточно силен. Я сильнее вас всех. Ему не справиться со мной. К тому же, у меня то уж точно есть, кому согревать меня по ночам…
И восхищенные, обожающие, влюбленные глаза Зойсайта.
Потребовалось не меньше двух часов, чтобы Джедайт очнулся. И все это время Нефрит героически провел рядом с ним, согревая храмового воина своим телом. Лишь иногда бранился на пушистые волосы своего товарища, щекотавшие ему нос.
Впоследствии Джедайт так ничего и не сказал, слишком замкнутый в себе, чтобы выразить свою благодарность или хотя бы облегчение от того, что ему больше не придеться кормить душевным огнем проклятый магический шар. Один кивок Кунсайту, один, после долгой паузы, Нефриту – вот, в сущности, и все, чем ограничилась его реакция на этот маленький инцидент.
Что же касается шара, то Кунсайт просто убрал его в одну из седельных сумок так, чтобы сидящий у него за спиной Сакура не соприкоснулся с этой дрянью даже случайно. Так было надо.
А вскоре после этого вышло так, что они и вовсе расстались.
Первым откололся от них Нефрит, после того, как им предоставили приют в женском монастыре, незамысловато сообщивший остальным, что он «поотстанет» и «догонит их позже». Джедайт был решительно против, но Кунсайт дал понять, что ему лично наплевать и сам он ничего предпринимать не намерен. От такого равнодушия Джедайт явно в экстаз не пришел, но спорить тоже не стал. А потом заявил им, что поедет вперед - «предупредить Берил».
По-своему это было даже здорово. Они остались вдвоем с Зойсайтом, предоставленные сами себе. Наверно, еще ни с кем на свете Кунсайт не разговаривал просто для удовольствия, ради банальной радости общения, не продумывая наперед каждое свое слово, каждую фразу. К тому же Зойсайт в любом случае был теперь одним из них, одним из хранителей Земли и заговорщиков - его пора было просвещать.
Вдвоем они сидели возле костра, и Кунсайт рассказывал мальчишке об узурпации Земли Луной, о политике, о сложностях наследования. И чем больше он говорил об этом, тем более нелепой, ненужной, посторонней казалась ему эта борьба, эта война... Глупые игры пустых амбиций.
Зато Зойсайт, маленький раб из далекой восточной провинции, которого по всем законам природы никак не могло волновать соперничество Луны и Земли, со всей детской горячностью проникся их идеями. Он многое хотел знать, приставая к своему хозяину с действительно умными и практичными вопросами, и все чаще Кунсайт замечал, как ночами юноша подолгу смотрит на небо. Две опрокинутые луны - в безднах зеленых глаз, на губах - ядовитая мечтательная улыбка.
Зойсайт был опасен, это невозможно было не понимать. Даже сейчас, полностью в его власти, зависимый и уязвимый, он мог представлять для ледяного аристократа опасность. И все же, Кунсайт верил ему. Верил ему по той же простой причине, по которой не доверял всем остальным. По той же причине, по которой спокойно спал с ним щекой к щеке. Просто он видел, что Зойсайт предельно искренен в своих чувствах. Искренен в смехе, в печали, в злобе, в презрении, в нежности, в том, как без страха и без оглядки отдается страсти в его руках.
Время неторопливо текло мимо них, с каждым вздохом, с каждым шагом темно-гнедого жеребца сквозь пышное летнее разнотравье неудержимо приближая их к столице.
Мягкая дорожная сумка с драгоценным грузом чуть хлопала о бедро мужчины в такт движению лошади.
Глава 6
Тепло. Полутьма покоев. Медленно плывущий к сводам пар от воды, дразнящий, сладкий аромат благовоний. Вишня, умытая дождем.
Тепло. Свечи танцуют золотыми язычками на бортиках просторной мраморной ванны. Золотое пламя роскошью мокрых бликов на золоте мокрых волос. Свечи с тихим протестующим шипением беспомощно гибнут, стоит брызгам влаги попасть на их пламя. Тонкие бледные руки, расплескивающие подогретую воду. Пена единственным покровом на хрупких белых плечах. Огромные зеленые глаза с восхищением созерцают мыльные пузыри. Пальцы, узкие кисти играют с недолговечными радугами мироздания.
Тепло. Совсем близко. Совсем рядом. Чуть вытянуть, чуть выпрямить ногу и можно коснуться его бедра. Ногой вдоль ноги. Ммм…
Полусвет – полутень играют в загадки. И в легком саване мыльной пены, в живом пламени свечей перед ним - то золотой инкуб-искуситель, томный и грациозный, то - усталый подросток, тонкий и беззащитный, впервые в жизни с изумлением созерцающий мыльные пузыри.
И оба они – не просто Лорды Земли. Зойсайт – воин Огня, один из защитников Земли, гордый раб с позорящим рубцом на лбу, ядовитый, злой на язык, быстрый и легкий в движениях, теплый на ощупь. Но и это не все.
Зойсайт – Сакура… ЕГО Зойсайт.
И почти смешно, что даже теперь по возвращении в столицу, он по-прежнему так властен над мыслями холодного ледяного аристократа.
И еще: откуда эта уверенность, что все же не стоит вытягивать ногу и касаться его бедра? Почему возможность просто любоваться игрой юноши с мыльной пеной стоит всех безумных наслаждений, которые может подарить его изумительное тело?
Тепло. Свечи. Ванна.
Дом…
Тепло.
Они прибыли в город уже в сумерках. Вечер обычного будничного дня проглотил двух всадников, едва ли заметив их появление. Зойсайт, с самого утра жадно впитывавший впечатления, весь изъерзавшийся в предвкушении въезда в королевскую столицу, устало клевал носом прямо в седле, не сразу даже поняв, когда они добрались до дома Кунсайта.
Знакомые стены, молчаливая расторопность немногочисленных слуг, усталость – и на мгновение могло даже показаться, что он никуда не уезжал, что все только сон. Но возле плеча тихо и немного испуганно сопел новый раб, холодила ногу заветная добыча…
Трудно было назвать это смелостью, но мысль о том, что уже завтра он избавится от шара, искренне радовала. Нехорошо сваливать такую ответственность на Берил, но она сильная. Она справится. Иначе не стоило и замахиваться на трон.
Берил…
Вряд ли она будет в восторге, увидав тебя, Зойсайто. Но это мои проблемы, а не твои.
Завтра я приведу тебя во дворец. Ты предстанешь перед ними во всей красоте своей свежести и юности, своего огня, своего яда, своего дара отдавать не раздумывая. Они увидят тебя и будут завидовать, безмерно и безгранично. Завидовать мне. Потому что ты – самое прекрасное существо во вселенной и ты - мой.
Губы мужчины чуть тронула тонкая улыбка. Однако чтобы они узрели эту красоту, не мешало бы тебя сначала отмыть.
Смуглая большая рука уже поднялась было над бортиком, чтобы позвонить в колокольчик - позвать слуг, но…
Делить ощущение этой мягкой, изумительно нежной кожи с чужими руками? Позволить кому-то совершенно постороннему дотрагиваться до бледного, стройного тела, до тяжелых влажных кудрей?
Ну, уж нет.
- Зойсайто, - в расслабленном уютном тепле собственный голос прозвучал как чужой.
В ответ влажные мерцающие глаза внимательным ожиданием подняли взор навстречу холодным глазам мужчины.
- Становись на четвереньки.
Один взмах склеившихся от воды длинных черных ресниц, затем подчинение. Сразу и без вопросов.
- Да не так, дурачок. Лицом ко мне. Лицом.
Возня в воде. Доверчивый взгляд. Снизу вверх. Тепло. Волшебный запах его кожи. Влажное золото волос под пальцами. Мыльная пена. Тело, послушное, как фарфоровая кукла, но теплое, уязвимое, живое.
- Наконец-то я тебя по-человечески вымою.
- А я Вас!
Снова возня. Смех. Брызги воды. Гибнущие огоньки. Радуги пузырей.
- Теперь я, теперь я! Кунсайто-сама, моя очередь. На колени, Кунсайто-сама! На колени, и никаких «но»…
Аристократ послушно склоняется перед подростком-рабом, лицо опущено вниз, за мокрыми белыми прядями прячется улыбка.
- Вы сами тоже не очень-то чистый. А сейчас будете чистый…
Осторожные нежные пальцы в ледяных локонах. Тепло.
Смешно, никогда и ни к кому не испытывал такого доверия.
Зойсайто.
- У Вас такие странные волосы, Кунсайто-сама…
- Да? – немного забавно разговаривать с ним из такой позиции.
Теплая вода, теплое тело совсем рядом, а еще недавно казалось, что вы оба слишком устали…
- Они пахнут зимой… - и немного смущенно: - У Вас очень красивые волосы, Кунсайто-сама. Самые-самые красивые.
Кто бы говорил, Зойсайто!
Черт, каждое простое прикосновение дразнящей лаской по коже… Нега, все растущая, все крепнущая нега… Ребенок, что ты со мной делаешь?
- Ну, хватит, Зойсайт. Дай я тебя ополосну, и вылезай из ванны.
- Но Кунсайто-сама!
- Иди и ложись ко мне в кровать. Я буду через десять минут.
Послушался. Хотя явно был не против еще поплескаться в ванной, но послушался.
Ласковые полутени приласкали и поглотили изящный силуэт. Ледяные глаза внимательно проводили его неторопливой и расчетливой жаждой.
Мой.
Десять минут, как и было сказано. Десять минут, чтобы закончить мыться самому (собственное прикосновение - не такая пытка, как плавное скольжение этих узеньких ручек по влажной коже), чтобы ополоснуть мыльную пену, вытереться просторным полотенцем (для тебя-то просторным, Сакура в таком чуть не запутался), и тщательно контролируя каждый свой шаг пройти в спальню. В ладони теплая капля стекла – флакон массажного масла. Давно уже собирался его опробовать…
Отчетливые очертания юношеской фигурки под одеялом, на боку, руки обнимают подушку, мокрая золотая грива по дорогой ткани.
Ребенок спал. На его ложе, под жарким взглядом пылающих белым светом глаз Кунсайта, спал ребенок.
Искренний, преданный, уставший за день ребенок.
Кунсайт молча сел на край кровати, к нему спиной.
«Черт, боюсь, я все же слишком привязался к нему».
Несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить дыхание, унять почти нестерпимую жажду до этой изумительной плоти, и мужчина тихо забрался под одеяло. Большие руки ласково обняли тонкое теплое тельце, привлекая к своей груди, обнимая.
Мой. Никому не позволю тебя обидеть. Никогда… не обижу тебя сам.
Просто обнимать. Просто чтобы было тепло.
Это так много, Сакура, так много. Больше, чем близость. Больше, чем страсть. Больше, чем я могу себе позволить…
* * *
Нет, конечно, никто при дворе не рухнул при виде Зойсайта, но определенное впечатление он произвел.
Даже прячась под тяжестью хозяйской руки Кунсайта.
А встреча с Берил оказалась короткой и на удивление незамысловатой.
В полутемном холле личных покоев укутанный мягко мерцающей официальной мантией их ждал Джедайт. Вежливый кивок в качестве приветствия, деловая официальная полуулыбка.
Затем нежным шорохом длинного платья по мраморному полу к ним вышла Берил. Тень среди теней. И этой тени Кунсайт отдал их драгоценную добычу. Оружие против Небес.
Невидимые в полутьме призраки обмена взглядами и, наконец - голос:
- Кунсайт.
Его имя прозвучало, как приказ. Приказ следовать за ней. Он подчинился. Почему бы и нет.
В следующей комнате было немного светлее.
И почему-то ему показалось, что Берил стала заметно старше. Странно, он никогда не задумывался, кто из них старше по возрасту…
Нет, она по-прежнему была прекрасна, но этот год явно не пошел ей на пользу. Язык не поворачивался сказать ей «принцесса».
Тяжелое молчание объяло обоих напряженной давящей тишиной.
Ну, и что она ждала, чтобы он ей сказал?
Однако Берил заговорила первой.
- Ты спишь с ним, ведь правда? – спокойный, подчеркнуто равнодушный тон. Что ж, он ждал этого вопроса. Может быть, не так быстро, но ждал.
С невозмутимым видом Кунсайт кивнул головой.
Волна темно-рыжих волос взметнулась у него перед глазами, и Кунсайт обнаружил, что смотрит на гордо выпрямленную спину молодой женщины: - Я догадалась.
Легко быть догадливой, когда у тебя есть такой Джедайт.
Впрочем, вслух он, конечно, этого не сказал, но где-то в самой глубине души ощутил себя, ну, скажем, не вполне комфортно.
- Надеюсь, ты понимаешь, что как четвертый из избранных хранителей Земли, он не может больше оставаться твоим рабом? И если уж так случилось, что это… существо… оказалось одним из нас, в интересах будущей компании против Луны, он должен получить военное образование и соответствующую подготовку.
Сказано серьезным деловым тоном. Берил, не надо его так ненавидеть, это же я сделал тебе больно.
- Не беспокойтесь, моя королева. Я обо всем позабочусь, - без колебания ответил мужчина.
- Прекрасно, можешь идти, Кунсайт. Ты свободен.
Она так и не обернулась к нему, но мужчина все-таки секунду помедлил, прежде чем оставить покои своей будущей королевы.
Она стояла на расстоянии вытянутой руки перед ним. В изобилии волос - прямые породистые плечи. Так и зовут: «Дотронься!»
Лилейно-белая кожа:
«Дотронься! Дотронься, чтобы мы могли брезгливо вскипеть под твоими ладонями свежими обидами. Познай беспомощность того, как мы с отвращением отпрянем у тебя из-под пальцев!»
Прости, Берил. Я не хочу касаться тебя. Во мне нет жажды к твоим плечам.
Просто... прости, Берил.
- Приятного Вам дня... моя королева.
У них еще будет время, чтобы обсудить события на политической сцене, разработать новые планы действий. Джедайт наверняка целенаправленно занимается этим вопросом... Так или иначе, они повязаны общей целью, повязаны ею крепче, чем клятвой на крови. И Берил, и Кунсайт понимали, что необходимы друг другу, и что оба они знают об этом.
Хотя, к чему лгать самому себе. Он прекрасно знал, что потерял. Интересно, почему ему было все равно?
Впрочем, оказавшись снаружи, он бесстрастно приказал Зойсайту возвращаться домой, а сам отправился по делам.
Вернулся он уже поздней ночью. Успешно разрешивший все насущные проблемы, сытый после роскошного ужина у одного своего знакомого законника и вполне довольный собой.
На расстеленной кровати его ждала обнаженная, рассерженная и напуганная тишина. Испуг всмотрелся в его лицо большими зелеными глазами, не смея пристать к своему хозяину ни с одним из столь неприкрыто раздирающих его вопросов.
«Где Вы были, Кунсайто-сама?» - кричали его глаза, его поза. Весь страх неожиданно оказаться лишним, нежеланным, ненужным в этой столице роскоши и богатства. «Я все ждал-ждал, Кунсайто-сама... Зачем Вы так со мной?»
- Зойсайто, - мужчина сел на краю кровати, внимательно всмотрелся в напряженное чистое лицо. Пальцы сами потянулись коснуться натянутой щеки, ласково, нежно... - У меня есть для тебя подарок, - мягко шепнули тонкие губы.
И было даже жаль видеть в огромных сияющих глазах свое холодное равнодушное отражение, отрицательно качающее головой.
- Нет, Зойсайто, - и Кунсайт вложил в бледную маленькую руку свиток пергамента.
- Что это? – не распечатывая, немного настороженно спросил юноша.
- Твоя свобода, - без печали, без радости, вообще без всякого выражения ответил Кунсайт и начал раздеваться. Долгое молчание не понимающе наблюдало за ним, потом – сладкое тепло тонкого тела прильнувшего сзади к его плечу, к его боку, нерешительный тихий шепот в шею, в длинные белые волосы.
- Аригато, Кунсайто-сама. Аригато.
Медленно мужчина обернулся и посмотрел ему в лицо.
Потом они занимались любовью.
И он любил юношу так нежно, как никогда раньше. Каждым поцелуем, каждым прикосновением, каждой лаской будто прощаясь с его доверчивым теплом, с его преданностью и искренностью, с ЕГО Зойсайтом.
И будто чувствуя это, тот нервничал в его объятиях, закусывал губы, глубоко заглядывал в глаза мужчины, испуганный и несчастный, как еще никогда не был в постели своего последнего хозяина. Казалось, он хотел спросить напрямую, но все никак не решался. Так и не решился, наконец, забывшись усталым тревожным сном в надежном объятии больших рук.
- Сакура, - в тишине легкое касание губ по лбу, сквозь спутанные золотые пряди по вмятине клейма. Осторожно, чтобы не разбудить его исцеляющим касанием холода и покоя.
Полукровка сам не знал, что он сделал, просто знал, что получится. И пальцы, скользнувшие следом за губами по чистому лбу, не ощутили и следа былой позорной отметины.
Затем он тихо развернул ребенка на живот и занялся шрамами у него на спине…
Мальчику это будет нужно.
Под внимательными пальцами мужчины он рождался для новой жизни… незамаранным.
Ведь кроме самой настоящей, юридически верно оформленной вольной, Кунсайт распорядился подготовить для Зойсайта еще и другие документы. Не менее юридически верно оформленные, но поддельные. Рекомендательные письма. Родословную. Приглашение на учебу в военной академии…
Осторожно, чтобы не разбудить, мужчина бережно прижал к губам тонкую кисть подростка. Абсолютное совершенство. Они не посмеют усомниться в твоей крови.
Ведь даже прекрасно зная из какой грязи он вытащил подростка, Кунсайт сам не уставал удивляться правильности и пропорциональности всех линий его тела, безупречным чертам лица, плавной и хищной грациозности движений, певуче-упоительной нежности его кожи… Опять же речь юноши была слишком чистой, слишком правильной для раба, так что аристократ не раз и не два задумывался над правдоподобностью всей истории.
Хотя случалось же, что неугодных детей подменивали сразу после рождения и продавали работорговцам. Однажды ему самому пришлось участвовать в расследовании подобного инцидента. И пусть это и был единичный случай, замешанный на кровной ненависти между двумя столичными семьями, никто не гарантировал, что в здешних диких краях не могло произойти нечто подобное… Или, что куда вероятнее, любой проезжий дворянин мог просто воспользовался матерью Зойсайта, будь она хоть рабыней, хоть простолюдинкой, которой пришлось потом избавиться от ребенка.
Аристократы, конечно, не особенно жаловали те земли, откуда, по словам Зойсайта, шел караван, но все же… Кунсайт, например, сам бывал там несколько раз…
Его даже передернуло от этой мысли.
Он, конечно, не был так неудержимо любвеобилен, как Нефрит, но и воздержанием отнюдь не страдал… И он даже не мог вспомнить ни одной из тех женщин, даже не мог с облегчением сказать себе, что среди них точно не было тоненькой златовласки с зелеными глазами…
Нет, есть вещи, о которых лучше не думать! Есть вещи, про которые лучше сказать себе, что этого не может быть и навсегда выкинуть их из головы!
Лицо Кунсайта оставалось невозмутимым, но руки его на спине юноши так и свело, так и сковало безжалостным спазмом.
И тепло… И подсыхающие липкие следы на их телах…
Что было то было, время не обратимо вспять. Ничего уже не исправишь. Просто есть вещи, о которых лучше не думать… Совсем.
А надо просто зарыться лицом в разметавшиеся золотые кудри, утонуть в дразнящем запахе сакуры вперемешку с запахами жаркой летней ночи, и недавнего секса, и собственного тела Кунсайта, и можно больше не думать.
Но не думать не выходило.
Ведь внешность внешностью, а в остальном Зойсайта придется подучить. Фактически, для этого у Кунсайта оставалось меньше месяца, и всего им все равно не успеть, но он и не собирался слишком облегчать юноше жизнь.
Самый юный из Хранителей должен быть бойцом, и пусть уж ядовитая натура и дурной характер сослужат тебе в Академии свою службу, Сакура.
* * *
Расстались они довольно сухо и буднично. Оба давно знали, что так все и будет. И юному аристократу Зойсайту, почти уже курсанту Академии Ее Величества, не могло хватить места в теплой нише, согретой в душе Кунсайта маленьким, диким и преданным рабом.
Сайонара.
Сайонара, мой Зойсайто.
Ведь правда глупо думать, что воинам Огня и Снега и Льда суждено быть вместе? Огонь и Лед вместе – теплая вода. Нелепо звучит «воины Теплой воды», не так ли?
Прощай. Мы еще встретимся. Неизбежно встретимся, поскольку нам суждено плечом к плечу стать против Луны, и кто знает, как много от нас сегодняшних останется в нас к тому времени.
Не будешь ли ты ненавидеть меня тогда? Ненавидеть за то, что я был твоим хозяином. За то, что видел тебя грязным, беспомощным и жалким. За то, что обладал тобой…
За то, что позволил тебе поверить мне.
Прощай, Сакура.
Будь счастлив.
И слава богам, что я все же не успел привязаться к тебе слишком сильно.
