«Ну вот, все в порядке, просто влечение тела, ничего больше».
Зойсайт тихонечко застонал ему в рот, и прохладные губы мужчины вольно скользнули ищущей лаской по беззащитной шее его маленького любовника.
Вкус его кожи… Его запах… Его чертова форма, мешающая как следует вспомнить это стройное белое тело!
Руки сами легли на кожаный ремень, расстегнули пряжку, отложили его в сторону, потянулись кверху по жесткой ткани слишком жаркого для такой погоды строгого кителя Зойсайта.
Зеленые глаза не отрываясь смотрели ему в лицо, и всем существом своим излучая дразнящую покорность, Зойсайт позволил спустить форму со своих плеч и бесстрашно доверил обнажившиеся плечи губам мужчины.
Не открывая глаз, не в силах оторваться от бархатистой изумительной кожи, Кунсайт левой рукой окончательно стащил с юноши китель, другой уже лаская прогнувшуюся стройную спину, высвобождая из брюк форменную серую майку, проскальзывая пальцами под нее.
Юноша тихо вздохнул ему в волосы, обвивая руками шею Кунсайта, не со страстью, но с какой-то бескрайней нежностью зарываясь пальцами в длинные волосы. И мужчина скорее догадался нежели почувствовал, что Зойсайт целует его белые пряди.
- Кунсайто-сама…
- Что, Сакура? – он чуть отстранился.
- Ничего, просто… - и танцующие блики в зеленых глазах, а затем нерешительный мягкий поцелуй в губы.
- Сакура, - большие руки непрошеной силой сдавили ребра Зойсайта, и мужчина прильнул к этим теплым губам, опрокидывая юношу спиной на кровать, смакуя его вкус, его запах, наслаждаясь каждым мгновением этих простых ощущений.
Узкие ладони скользнули по его широкой спине, помедлили, и по звукам можно было догадаться, что Зойсайт стягивает перчатки. Отстранившись мужчина последовал его примеру, при этом ни на минуту не отпуская взгляда простертого под ним юноши. Тот нерешительно улыбнулся, а затем, взяв запястье Кунсайта, потянул его руку к своему рту.
Замерев, полукровка будто зачарованный наблюдал, как Зойсайт зубами стянул с него перчатку, осторожно отложил ее в сторону. Освобожденные от ткани пальцы так и потянулись к мягким губам, оглаживая их нежные створки. Дрогнули скрывая темные драгоценности глаз ресницы, и юноша весь подался в ответ на ласку, тонкий розовый язычок влажным дразнящим прикосновением на его коже, длинными медленными завлекающими в теплую бездну мазками.
Кунсайту подумалось, что он решительно рад их встрече, и свободной рукой потянулся к собственному ремню. Впрочем, похоже, лишь для того, чтобы ощутить, как правая рука Зойсайта, казалось целиком и полностью увлеченного игрой с его пальцами, проделывает тот же самый путь. Кунсайт не возражал, лишь направлял, подсказывая, но мимо ремня, ниже на изнывающую от жажды под грубой тканью окрепшую плоть. В ответ юноша чуть укусил его за кончик безымянного пальца, зеленые глаза блеснули влажно-прекрасными глубинами.
Кунсайт шумно выдохнул, плененный между двух мучительно сладких ощущений, закрывая глаза и лишь слепо лаская левой рукой плечо своего любовника. Чуть подрагивающие пальцы - вниз по обнаженной руке и снова вверх, и снова вниз до запястья, отдаваясь плавному чувственному ритму, предложенному ему Зойсайтом. Вверх и вниз по изумительной гладкой коже, с плеча и под локоть, с локтя и до запястья. Снова и снова, пока тонкая едва заметная боль не кольнула ему впадинку между ладонью и большим пальцем.
Сама по себе боль была пустяковой, но из чистого любопытства он приоткрыл глаза, чтобы узнать, что послужило ее причиной.
- Что не так, Кунсайто-сама? – влажные жадные губы выпустили его пальцы. Встревоженный нежный голос, чуть сбивающееся дыхание. Похоже, Зойсайт все это время неотрывно наблюдал за его лицом. Да, вот уж действительно забавное должно быть зрелище… Ледяной генерал в момент страсти.
Ничего не ответив, мужчина поднял к глазам тонкое белое запястье. И зеленый проблеск у самой косточки игриво сбежал по коже, перевешивая своей тяжестью тонкую серебряную цепочку. Знакомый какой-то камушек. Хризолит? Хризопраз? Где-то он подобное уже видел.
- Я заменил цепочку, Кунсайто-сама, - тихо вторгся в его молчание нежный голос. – У старой были ненадежные звенья, и она рассыпалась. Честно, я хотел ее починить, но ювелир убедил меня, что, если я не хочу потерять всю браслетку, лучше купить новую. Вы ведь не сердитесь, Кунсайто-сама? Эта цепочка, конечно, тоньше, но зато она очень надежная, - юноша опустил голову, лбом уткнувшись ему в плечо. – Я… я так и не поблагодарил Вас за этот подарок. Но, честное слово, Кунсайто-сама, это столько значило для меня. Столько значит…
Браслетка… Зеленый маленький камешек. Почти что неудачная шутка. Случайный подарок. Грошовый знак внимания, который, оказывается, был так важен для Зойсайта.
Кунсайт поднял запястье юноши к лицу, коснулся зеленой искорки губами.
- Очень красивая цепочка, Зойсайто. Даже лучше, чем прежняя. Мне, правда, нравится.
Почему-то ему было стыдно…
- Спасибо, Кунсайто-сама, - белые руки крепко обвились вокруг его шеи. – Спасибо Вам за все.
Несколько минут они просто сидели обнявшись, будто бы и не расставались на три года. Затем Кунсайт осторожно распустил юноше волосы, позволяя знакомым волнам червонного золота затопить спину и плечи своего маленького любовника. И ни говоря больше ни слова, они снова принялись целоваться и медленно плавно ласкать друг друга. Китель Кунсайта соскользнул на пол вслед за кителем юноши, который уже без брюк и сапог лежал распростертый на волчьем мехе.
Странно, за все это время он почти не изменился. Немного подрос, оформился. Тело, некогда почти ненормально худое, налилось угрожающей гибкостью молодого хищника. Но даже несмотря на это, в нем до сих пор оставалось столько детского, беспомощного, беззащитного.
«Уж кому-кому а тебе-то просто глупо попадаться на его игры, - одернул себя Кунсайт. – Беззащитен? Да он же воин огня».
А воин огня лежал под ним на кровати, в одном белье и несвежей от жары серой дурацкой майке, и покорно ждал, добровольно отдаваясь его воле и власти.
Мальчик. Его мальчик. Навсегда.
Кунсайт горько усмехнулся, склоняясь над неподвижным юношей, бедром раздвигая не тронутые загаром беленькие коленки, почти жестоко впиваясь ртом в белую шею, в том месте где начиналось плечо.
Зойсайт тихонько вскрикнул, дернулся под ним, непроизвольно пытаясь отпрянуть, затем затих. И только тут полукровка наконец удосужился заметить, что в отличие от него юноша нисколько не возбужден, не страстен в ответ, как это бывало, а лишь пассивно покорен под его ласками.
Долгий пристальный взгляд в лицо своему любовнику, и Зойсайт отвернулся, пряча глаза. На закушенной нижней губе крохотным рубином проступила капелька крови.
Значит, вот как…
Сакура. Мне не надо твоей благодарности такой ценой.
Сделав над собой колоссальное, почти что невозможное усилие Кунсайт отстранился от своей законной добычи.
- Тише, тише. Не бойся. Ты никогда не должен меня бояться. Я же вижу, что ты устал. Я все понимаю, - и совсем уже через силу: - Ты... можешь идти в свою палатку. Или нет, оставайся лучше здесь. А я пойду пока погуляю, – «отлично, холодный ночной воздух как раз то, что мне сейчас нужно. Вот бы еще дождик пошел…» и глядя в эти влажные дивные глаза, зачем-то еще: - Ты же знаешь, я никогда не стал бы тебя принуждать. Никогда не обидел бы тебя.
И как ни тяжело дались ему эти слова, наверное, их стоило сказать просто уже ради того, чтобы увидеть, как набухшие влажным страхом изумительные глаза сомкнуться двумя зелеными щелями, дрогнут длинные темные ресницы, пухлый рот чуть приоткроется неосознанным знаком абсолютного доверия, благодарности, преданности...
Хватит, еще мгновение и он не сможет заставить себя уйти. Кунсайт отвернулся, намереваясь подняться с кровати.
- Не уходите, Кунсайто-сама! – рука поймала его запястье, и через мгновение юноша уже всем телом повис на нем. – Не надо. Не уходите.
- Зойсайт, перестань, - мужчина попытался стряхнуть его с себя, но вопреки всем ожиданиям сделать это, не покалечив воина огня, оказалось непосильной задачей.
- Кунсайто-сама, простите. Я… - юный офицер всем телом размазался по Первому Лорду, крепко обвив его как руками, так и ногами. Дрожащий голос прошептал у самого уха. – Останьтесь со мной. Я, правда… хочу Вас. Я никогда никого не хотел кроме Вас! Я только немножко… боюсь.
Не отвечая, мужчина погладил его по спине, по перепутанной роскоши золотых кудрей.
- Вы даже не представляете, как я ждал этой встречи с Вами. Думал о Вас каждый день и каждую ночь. Я нажил себе толпы врагов, пытаясь во всем быть лучшим в Академии, самым лучшим. Только чтобы угодить Вам. Чтобы Вы мной гордились, - тонкие пальцы панически впились в плечи мужчины. – Мне необходимо было верить, что это именно то, чего Вы от меня хотите, то, зачем Вы отдали меня в Академию. Чтобы я мог потом снова быть рядом с Вами. Ведь, правда, Кунсайто-сама? Это так?
- Сакура. Мой маленький Сакура, - полукровка только крепче обнял своего любовника, не в силах, не в праве ответить как-то иначе.
- И все это время. Все три года, я не позволил ни одному мужчине коснуться себя, - и в ответ на невысказанный Кунсайтом вопрос, на вопрос, который тот посчитал, что не имеет права задать: - Потому что так было надо. Потому что, - открытая светлая улыбка. Юноша поднял его ладонь и прижал ее к своему лбу, - хоть моего клейма больше и не видно, мы же оба знаем, что на самом деле оно там. Оно на мне. И я принадлежу Вам. – Улыбка померкла. – Иначе нельзя. Знаете, мне пришлось даже убить несколько человек, Кунсайто-сама. Меня дважды хотели отдать под трибунал. Я чуть было не спалил жилой корпус.
Мужчина не удержался, скрыв улыбку в волосах своего маленького любовника. Он прекрасно представлял себе, на что способен впавший в ярость Зойсайт, и искренне сочувствовал тем, у кого хватит глупости рассердить маленького воина огня.
Немного успокоившись в его объятиях, юноша наконец глубоко вздохнул и пристыжено признался.
- Я не виноват, что боюсь, три года – довольно долгий срок, Кунсайто-сама. Я… немного отвык… от такого рода занятий.
- Сакура. Очаровательный Сакура, - сам удивляясь, почему признания юноши доставили ему такое странное удовольствие, улыбнулся Кунсайт. – Кто бы мог подумать, что ты такой пуританин.
Лицо Зойсайта неожиданно залилось ярким пристыженным румянцем.
- Нет, я… - он снова чуть отстранился, отводя глаза, затем решившись, на одном дыхании выдал: - Я спал с женщинами, Кунсайто-сама. С тремя сестрами. Весталками из храма Лозы, - и тихо-тихо, окончательно виновато. – Мне совсем не понравилось. С Вами намного лучше.
И этот волнующий румянец на бледной коже, опущенные ресницы.
Нет, а ведь так надо уметь! Обломать пол-Академии, играя недотрогу с таким упрямством, что нескольким особо настойчивым это стоило жизни, для устрашения, защищаясь, подпалить жилой корпус, а потом пойти и соблазнить трех девственных монашек?
Воистину, Зойсайто, у тебя есть чему поучиться.
Кунсайт и сам не заметил, как начал смеяться, с искренним упоением вновь открывая в себе это умение. И смех легко и естественно поселился в его душе, наполняя своим звуком самые промерзшие, казалось уже безнадежно отмершие ее глубины. Смех наполнил палатку, пугая огонь в лампе и бросая пляшущие тени на сидящего перед ним юного офицера. Зойсайт явно собрался обидеться, но передумал и тоже стал смеяться вместе с Кунсайтом, охотно радуясь уже самой его радости.
И как-то само собой вышло так, что между ними завязалась шутливая возня, продолжавшаяся до тех пор, пока Зойсайт с протестами, взвизгами и смехом не спихнул его вместе со шкурой с кровати. Кунсайт рывком взметнулся для ответной атаки и неожиданно обнаружил, что Зойсайт лежит на самом краю, запыхавшийся и совершенно открытый навстречу его рукам. Из-под длинных ресниц мерцали ожидающей поволокой две зеленые бездны.
Как зачарованный, не отрывая взора от этих глаз, не поднимаясь с пола, мужчина слепо перебрался коленями на шкуру. Смуглые руки легли на белое тело, подтягивая его ближе, бедрами к бедрам мужчины, и большие ладони медленной лаской скользнули по тонкому чуть подрагивающему телу на кровати, на ощупь познавая каждую впадинку, каждый выступ. Зойсайт тихонечко застонал и выгнулся кошкой. И когда левая рука полукровки принялась прямо сквозь ткань осторожно ласкать его, звонкое певучее тело охотно ответило ему, подалось навстречу.
Задравшаяся до самых подмышек майка – неугодной преградой была стащена кверху, уступая ищущему рту бледно-розовые выступы сосков.
- Кунсайто-сама… - собственное имя в дрожащем выдохе, как самый желанный гимн. Запах, этот дурманящий аромат цветущей сакуры. И изумительный вкус бледной кожи под его поцелуями…
- Кунсай…то-сама…
Изнемогая от собственной нежности, мужчина легко скользнул пальцами по бедру, по ноге своего любовника, избавляя его от последних покровов, не глядя спуская мешающуюся ткань по гладким ногам и снова устремляясь вверх, к паху юноши. Вспоминая кожей, кожей по коже, будто по пламени.
- Кунсайто-сама. Пожалуйста, Вы не освободите мне руки?
Ну, нельзя сказать, чтобы он приветствовал очередную паузу, но прозвучало по меньшей мере достаточно интригующе...
Беззащитные бока, ямки подмышек, запрокинутые над головой предплечья рук, запястья, безнадежно спутанные между собой скатавшейся майкой и попавшими под нее перепутанными медовыми змеями локонов. Пытаясь высвободиться, Зойсайт лишь запутался еще крепче, не в силах теперь даже пошевелить головой, чтобы не вырвать себе волосы.
И взгляд, бесстрашный, нежный, ждущий взгляд, снизу-вверх, из-под черных ресниц, из хаоса растрепавшихся золотых прядей на сером меху. Зеленые сияющие просящие глаза.
- Зойсайто, - понимая, что не может обмануть этот взгляд, неожиданно севшим голосом шепнул мужчина, отпуская дразнящее своим шелком бедро, и принялся осторожно распутывать его руки. Будто с открытой раны бинты снимал. Тяжелые густые волосы скользили у него между пальцев, неохотно уступая воле Ледяного короля, освобождая плененного юношу.
Он наклонился, чтоб лучше видеть свою работу. Дыхание Зойсайта теплой волной на его шее.
- Кунсайто-сама, - и такая нежность, такая преданность в этом голосе.
- Готово, - предательская майка была отложена в сторону, внимательно, бережно полукровка потер теплые запястья в своих ладонях.
Зимний воин не улыбнулся ему. Это было бы сейчас лишним.
- Хорошо, подожди минуту, - отстраниться, подняться и отправиться на поиски почти через всю палатку было равносильно подвигу, но, видимо, оно того стоило. Массажное масло, вытекшее из флакона ему в ладонь, почти что ничем не пахло, главное, оно было скользким и теплым, а больше от него собственно ничего и не требовалось. Кунсайт потер кисти рук друг о друга, снова склоняясь над любовником.
Покорно дожидавшийся его на краю кровати Зойсайт только шумно выдохнул, почувствовав, как мужчина раздвигает ему ноги. И уже через мгновение не сдержал слабого вскрика, когда влажная скользкая рука накрыла и мягко сжала его возбужденную горящую плоть. Всего несколько сводящих с ума медленных ласк, а затем Кунсайт поднял левую ногу юноши за щиколотку, полностью открывая его для себя, и внимательные пальцы осторожно нашли вход в его тело.
Зойсайт зажмурился, вновь до крови кусая губы, руки судорожно впились в служившие покрывалами меха.
- Аааа-х-так, - единым звуком выдохнул он, и Кунсайт готов был с ним согласиться.
Медленно-медленно, нежно-нежно пальцы двигались в обжигающе-прекрасном тугом тепле (черт подери, слишком тесно, он, кажется, и, правда, поотвык от подобных забав), мягко, ненавязчиво убеждая внутренние мышцы Зойсайта не сопротивляться и уступить страсти.
Призывая его, прогнулось белое тело.
Жать было нечего, и, добавив немного масла на собственное тело, мужчина на коленях придвинулся вплотную к краю кровати, притягивая к себе своего любовника, поднимая длинные ноги к себе на плечи.
Последний вопрошающий взгляд. Один короткий, решительный кивок в ответ.
И жар поглотил его.
Медленный глубокий уверенный рывок. Не забытое, не забываемое ощущение уступивших, поддавшихся мышц. Побелевшие костяшки пальцев Зойсайта, отчаянно вцепившихся в мех. Трепещущие ресницы, приоткрывшийся нежный ротик. И такое облегчение собственным телом ощущать, что он почти не причинил своему маленькому любовнику обычной для первых мгновений боли. Видимо, несмотря на отсутствие практики в последнее время, он все же не утратил умения быть нежным. Либо это Сакура так сильно желал принять его, что само тело юноши в первую очередь восприняло удовольствие, а не боль.
Одной рукой поддерживая Зойсайта за талию, а другой нежно, уверенно лаская его член, мужчина позволил ровному спокойному ритму завладеть ими обоими. Срывающиеся с губ Зойсайта, приглушенные, несвязные звуки, не вполне стоны, но нечто несомненно слишком далекое от связной речи, заставили полукровку удивиться: и как же он так долго обходился без этих изумительных ощущений, которые могло доставлять ему только это стройное белое тело. Оно и только оно. Член юноши влажным жаром пульсировал в чужой ладони и живое пламя стройного тела, содрогающегося под ним, казалось, способно было сжечь ледяного короля заживо, но в отличие от того, что сохранилось в памяти Кунсайта из их прошлых жарких ночей, в этот раз он вовсе не потерял голову, как прежде. Было даже какое-то особое изумительное удовольствие в том, чтобы, задыхаясь от наслаждения, одновременно осознанно воспринимать весь процесс. Незамутненным взором наблюдать за изнемогающим под его ласками от страсти Зойсатом. Слышать дрожащий срывающийся голос…
- Кун...сай...то-сама...
Сакура подался вперед, и левая нога предательски соскользнула с мокрого от пота плеча мужчины, съезжая до самого локтя поддерживающей бедра Зойсайта руки. Юноша слабо вскрикнул от смены ощущений и застонал, запрокидывая назад золотоволосую голову и прогибая всю спину.
- О-о, хаи, нннн... - и судорожно цеплявшиеся за мех бледные пальцы потянулись к нему, моля большие смуглые руки переплестись с ними, удержать, заверить юношу в какой-то одному ему ведомой истине... Вот только, учитывая, что Кунсайт держал Зойсайта практически на весу, правую руку он отпустить точно не мог, а прерывать все более убыстряющие, уводящие юношу за грань ласки другой руки казалось куда более жестоким, чем просто не ответить его протянутым ладоням.
И все же зрелище тонких пальцев, безнадежно, безответно тянущихся к нему через пустоту, заставило что-то внутри Кунсайта на мгновение сжаться от непонятной необъяснимой тоски…
Впрочем, мгновение - и жаркое освобождение Зойсайта смыло прочь все лишние мысли, и в ответ на судорожное сжатие всех его мышц не сдержался и старший мужчина, с упоением последовав примеру своего Сакуры.
Несколько мгновений абсолютного запредельного экстаза, агонии наслаждения и нежности, чтобы потом вернуться с небес к обессиленному, потному юноше, обмякшему в его объятиях. И без того уставший за целый день перехода, окончательно утомленный Зойсайт чуть не заснул сразу же после того, как последние судороги удовольствия перестали сотрясать его тельце. Впрочем, ради справедливости надо отметить, когда Кунсайт поднял своего Сакуру, чтобы по-человечески устроить его на кровати, собственные руки Верховного генерала тоже слегка дрожали. Притушив лампу, полукровка не замедлил присоединиться к своему любовнику на просторном ложе.
- Спасибо, - мурлыкнул на ухо сонный голос, и руки Зойсайта обвились вокруг его шеи, мягкие волосы пощекотали мужчине бок. – Хорошо было, правда? – и не дожидаясь, да похоже, и не шибко ожидая ответа, еще раз: - Спасибо Вам огромное.
А потом, почти сразу же (Кунсайт понял по его дыханию) юноша уснул.
- «Подумать, что я по нему соскучился, ну, не глупость ли? – сказал сам себе Кунсайт. – Что ж, по меньшей мере, теперь не будет так скучно в лагере... А иметь его наяву значительно практичнее, чем во сне».
Укрытый одной лишь темнотой тонкий юноша с удовольствием вздохнул в волосы первого генерала. Он лежал на боку, талия в плену больших ненавязчиво мускулистых рук, ноги переплетены с ногами мужчины. Дыхание Кунсайта приятной легкой щекоткой у него на груди.
Как хорошо снова быть вместе... быть просто рядом. Кожей ощущать его заботу и нежность. Как хорошо сознавать, что ты по-прежнему желанен...
Для всего мира, он может быть Ледяным королем, Верховным генералом, зловещим Лордом Кунсайтом, но не для меня!
Мой любимый, мой драгоценный, мой самый лучший! Мой Кунсайто-сама…
Любовь моя.
Ты никогда не ответишь мне взаимностью, но это не важно. Быть рядом с тобой, безнаказанно обожать, делать все-все-все для тебя, это ли не счастье?
Даже если ты не любишь…
Твоя нежность сама по себе уже – величайший дар, который трудно недооценить.
Зойсайт закрыл глаза, упиваясь радостью, наслаждаясь самим мгновением, впитывая его всей кожей, дабы навечно сохранить это ощущение в своей памяти.
Кунсайто-сама. И маленьким носиком в зимний запах его волос.
Глава 2
Одинокий всадник особо не торопясь ехал сквозь раннюю осень, сквозь золотую роскошь, будто бы задавшуюся целью насыщенностью своих красок перещеголять кудри Зойсайта.
Или может быть, соперничающую с пламенем пожаров, в которые юный офицер обратил уже не одно и не два окрестных селения...
Талантливый мой! Мой гордый, бешенный они, ты добился того, что все тебя боятся. Добился страха, восхищения и ненависти. Играешь дворянина, белую кость, легко оставляя позади нас - аристократов древней застоявшейся крови. И при этом умудряешься не перестать быть собой.
Кунсайт позволил почти незаметной улыбке чуть тронуть тонкий изгиб его рта.
Он с самого начала не стремился сохранить их с Зойсайтом отношения в секрете, решив, что лучше сразу самому шокировать окружающих, чем дать им над собой преимущество, если маленькие подробности его личной жизни неожиданно всплывут на поверхность. Невозможно скомпрометировать человека тем, чего он и так не скрывает.
Так было проще и для него, и для Сакуры. Во всяком случае, Первый генерал на это надеялся...
А после того, как Зойсайт во время выполнения будничной карательной операции потряс своей жестокостью даже бывалых ветеранов, желание задирать вчерашнего кадета отпало даже у самых отчаянных.
Юноша явно не возражал: если ему хотелось поцапаться с кем-нибудь (что случалось довольно часто), где-то рядом всегда можно было найти Нефрита.
А каждую ночь золотоволосый офицер проводил в постели Первого лорда. И Кунсайт не без удивления обнаружил, что почти счастлив.
Время бежало для него незаметно, безнадежно уносясь в прошлое. Вот и осень уже.
Одинокий чубарый жеребец-трехлетка нервно затанцевал в высоком поникшем ковыле.
- Спокойно, - Кунсайт огладил его по горделиво изогнутой шее.
В этот вечер ему пришлось уехать из лагеря. Одному. Уехать, откликнувшись на призыв своей королевы. Берил.
Возможность разговаривать друг с другом на расстоянии оказалась одним из многочисленных дарований, приобретенных бывшими заговорщиками сомнительной ценой потерянных душ. Перемещение в пространстве в одно мгновение ока тоже принадлежало к их числу, но без особой надобности Кунсайт старался им не пользоваться, предпочитая обходиться традиционными способами общения и передвижения.
Она ждала его на опушке леса – тонкий, обтянутый темно-синим платьем силуэт на фоне пышного пламени осенней листвы. Длинные, волнистые волосы женщины лениво шевелились, почти не замечая смелых попыток ветра заигрывать с ними. Да разве это ветер? Так, ветерок - неокрепший щенок холодного западного ветра, задиристый, злой…
